«Умерла мама» — два шелестных слова...»
«Умерла мама» – два шелестных слова.
Умер подойник с чумазым горшком,
Плачется кот и понура корова,
Смерть постигая звериным умом:
Кто она? Колокол в сумерках пегих,
Дух живодерни, ведун-коновал,
Иль на грохочущих пенных телегах
К берегу жизни примчавшийся шквал?
Знает лишь маковка ветхой церквушки,
В ней поселилась хозяйки душа
Данью поминною – рябка в клетушке
Прочит яичко, соломой шурша.
В пестрой укладке повойник и бусы
Свадьбою грезят: «Годов пятьдесят
Бог насчитал, как жених черноусый
Выменял нас – молодухе в наряд».
Время, как шашель, в углу и за печкой
Дерево жизни буравит, сосет...
В звезды конёк и в потемки крылечко
Смотрят и шепчут: «Вернется... придет...»
Плачет капелями вечер соловый;
Крот в подземелье и дятел в дупле...
С рябкиной дрёмою ангел пуховый
Сядет за прялку в кауровой мгле.
«Мама в раю, – запоет веретёнце, –
Нянюшкой светлой младенцу Христу...»
Как бы в стихи, золотые, как солнце,
Впрясть волхованье и песенку ту?
Строки и буквы – лесные коряги,
Ими не вышить желанный узор...
Есть, как в могилах, душа у бумаги –
Алчущим перьям глубинный укор.
Между 1916 и 1918
