Повесть
Г. Чулкову
В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли,
Тёмный профиль женщины наклонился вниз.
Серые прохожие усердно проносили
Груз вечерних сплетен, усталых стёртых лиц.
Прямо перед окнами – светлый и упорный –
Каждому прохожему бросал лучи фонарь.
И в дождливой сети – не белой, не чёрной –
Каждый скрывался – не молод и не стар.
Были как виденья неживой столицы –
Случайно, нечаянно вступающие в луч.
Исчезали спины, возникали лица,
Робкие, покорные унынью низких туч.
И – нежданно резко – раздались проклятья,
Будто рассекая полосу дождя:
С головой открытой – кто-то в красном платье
Поднимал на воздух малое дитя...
Светлый и упорный, луч упал бессменный –
И мгновенно женщина, ночных веселий дочь,
Бешено ударилась головой о стену,
С криком исступленья, уронив ребёнка в ночь...
И столпились серые виденья мокрой скуки.
Кто-то громко ахал, качая головой.
А она лежала на спине, раскинув руки,
В грязно-красном платье, на кровавой мостовой.
Но из глаз открытых – взор упорно-дерзкий
Всё искал кого-то в верхних этажах...
И нашёл – и встретился в окне у занавески
С взором тёмной женщины в узорных кружевах.
Встретились и замерли в беззвучном вопле взоры,
И мгновенье длилось... Улица ждала...
Но через мгновенье наверху упали шторы,
А внизу – в глазах открытых – сила умерла...
Умерла – и вновь в дождливой сети тонкой
Зычные, нестройные звучали голоса.
Кто-то поднял на руки кричащего ребёнка
И, крестясь, украдкой утирал глаза...
Но вверху сомнительно молчали стёкла окон.
Плотно-белый занавес пустел в сетях дождя.
Кто-то гладил бережно ребёнку мокрый локон.
Уходил тихонько. И плакал, уходя.
Январь 1905
